АВГУСТ 2012 г.
АВГУСТ 2012 года
Закрыть окно
Юлия Маркова
После
шторма к берегу
прибило множество медуз: маленьких, величиной с грецкий орех, и больших,
как футбольный мяч. Наверное, и ядовитых тоже. Их лучше руками не трогать. Мы с Пашкой
отрезали верхушку от пятилитровой канистры,
зачерпнули туда медуз с водой. На дно положили мелких камешков и водорослей. Получился
настоящий аквариум. И мы стали наблюдать.
— Вот здорово! — радовался Пашка. — Только
жалко, рыбок нет.
У берега целыми стайками сновали мальки.
Но как только я пытался схватить какую-нибудь
рыбешку, она тут же ускользала, как пущенная
стрела. У волнореза, на дне я увидел краба. Он,
наверное, там жил, потому что разгуливал туда-сюда и по-хозяйски махал клешнями.
Я сцапал краба за панцирь. Так в нашем аквариуме появился еще один жилец. Недовольный.
Он нервно бегал по дну, открывал рот, будто
ругался, и грозно шевелил маленькими усиками.
Уходя с пляжа, мы прихватили с собой аквариум. Дома поставили его в углу своей комнаты.
— Что это вы сюда притащили? — спросил нас
вечером папа.
— Это аквариум, — сказал Пашка. — Правда,
красиво?
— Красиво, согласен, — кивнул папа. — Только
морским обитателям постоянно нужна свежая
вода, иначе они погибнут. Так что завтра придется выпустить всех обратно в море.
Мы пообещали и отправились смотреть
телевизор. Показывали фильм — «Собаку Баскервилей», про знаменитого сыщика Шерлока
Холмса. Я, когда первый раз смотрел это кино, очень испугался огромной собаки. Пашка
сегодня смотрел «Собаку Баскервилей» первый
раз. Но почему-то совсем не боялся.
Перед сном мы устроили в своей комнате театр
теней на кроватях. Показывали руками разные
фигуры. У нас получались то птицы, то звери, то
вообще какие-то невиданные существа.
— Гав-гав-гав, — я показал на стене собаку.
— А как ее зовут? — спросил Пашка.
— Собака Баскервилей, — сказал я.
— Баскервилей — это ее фамилия, — не согласился Пашка. — А имя-то у нее какое?
— Имя — Собака, — сказал я и снова показал
фигуру на стене. — Что? Страшно?
— И совсем не страшно, — ответил Пашка.
Тут я решил придумать страшную-престрашную историю про собаку Баскервилей, чтобы
Пашка непременно испугался. Только я открыл
рот, как заметил в углу комнаты маленький огонек.
— Ты видел? — удивился я и показал
Пашке на угол.
— Ой, что это? — спросил Пашка.
— Говорят, что так светятся
глаза собаки Баскервилей,
когда она ищет свою жертву, — зловеще прошептал я. Хотя
прекрасно знал, что никакая это не собака. Откуда
ей здесь взяться? В комнату
наверняка залетел обыкновенный светлячок.
— А почему она такая маленькая? — удивился Пашка. — В кино она большая была!
— Она просто еще не выросла, щенок, — выкрутился я.
— Ой, щенок! — обрадовался
Пашка.
И тут я увидел, что этот самый
«светлячок» стал увеличиваться.
— Смотри, щенок растет! — восхитился Пашка.
Но лично я никакой радости не испытывал. Я никогда еще не видел растущих на глазах светлячков. Значит, это был не
светлячок. Но кто? Неужели самая настоящая
собака Баскервилей?
— А там еще один щенок, — ткнул пальцем на
огоньки Пашка.
Рядом со светящимся пятном появилось еще
одно. А потом и еще… Мне по-настоящему стало страшно. Эти странные вспышки совсем не
были похожи на светлячков. Светящиеся пятна
застыли в углу. Я не хотел показывать Пашке,
что испугался, но у меня не получилось.
— Там щенок и его мама, — сказал я дрожащим
голосом. — Только ты не бойся, я с тобой.
Я быстро перебрался к Пашке в кровать и прижался к нему.
— Ты чего дрожишь? — спросил Пашка.
— Замерз, — соврал я и натянул одеяло до самых
глаз. Я хотел закрыться одеялом с головой, но не
решился, потому что ни в коем случае нельзя было упускать из виду эту ужасную собаку. Начнет
нападать — будем звать на помощь.
Но собака сидела в углу и только шевелила
светящейся мордой.
— А она кусается? — вдруг спросил Пашка.
— Ку-ку… сается, еще как, — заикаясь от страха, ответил я.
— Ы-ы-ы, — завыл Пашка. — Не хочу кусачую
собаку!
— Да не реви ты, видишь, она в углу тихо сидит,
никого не трогает. Значит, и нам надо тихо сидеть.
Тут из угла, где сидела собака, раздались какие-то звуки, похожие то ли на всплеск воды, то ли
на чавканье.
«Облизывается, значит, проголодалась, сейчас
есть начнет, — с ужасом подумал я. — Кого первого:
меня или Пашку? Пашка вроде потолще».
Вдруг на полу тоже что-то засветилось. Это
были самые настоящие собачьи следы, только
маленькие.
— Куда это она пошла? — насторожился Пашка.
— Н-не зн-наю. — От ужаса у меня пересохло
в горле.
Но собака потопталась, потопталась на одном месте, словно что-то вынюхивая в углу, да
так там и осталась.
— Смотри, ей и в углу неплохо, — сказал
я. — Интересно, что же ей от нас нужно? Ты,
случайно, наследства от какой-нибудь бабушки-миллионерши не получал?
— Нет, никакого наследства я не получал, — замотал головой Пашка.
— Вот и я тоже. Только выговор от бабушки, что
дежурство по кухне пропустил и купаться ушел.
Ей пришлось самой посуду мыть. Но после этого
ведь собаки Баскервилей не появляются. Значит,
Пашка, это она к тебе пришла. Меньше болтать
нужно про свои сокровища. Она подумала, что
сокровища настоящие, вот теперь за ними и
охотится. Может, сам отдашь ей свою коробку?
— Это мои сокровища, — запротестовал Пашка. — Не отдам.
— Нашел сокровища — простые стекляшки, — уговаривал я.
— Не простые, а из моря, я их все лето собирал!
— Еще соберешь! А сейчас лучше отдай. А то
собака не отстанет. Я тебе точно говорю.
— У меня в коробке еще камешки с дырками
есть. Папа сказал, они счастье приносят, — оправдывался Пашка.
— Они не счастье приносят, а собаку, которая
за сокровищами охотится.
Но Пашка ни в какую не захотел отдавать свою
коробку.
Сколько ж мы просидели так, обнявшись, под
одеялом? Сами не заметили, как уснули. Нас
разбудил петух. Уже рассвело. Спросонья мы
уставились друг на друга, ничего не понимая.
В комнату вошел папа.
— Что это вы сидите, обнявшись? — удивился
он. — И вид у вас испуганный. Случилось что?
— К нам ночью собака Баскервилей приходила, — сообщил Пашка.
— Так, понятно: на ночь страшилки рассказывали!
— Честное слово, это была самая настоящая
собака! Морда у нее светилась, она чавкала и
облизывалась. Мы даже видели ее следы, — выпалил я.
— Ну, и где же сейчас эта ваша собака? — улыбнулся папа.
— Там, — уверенно сказал я и показал туда, где
ночью светилась собачья морда.
Это был угол с аквариумом. Рядом с ним, свернувшись калачиком, спала наша кошка Мурка.
И никакой собаки…
— А где же собака? — удивился я.
В аквариуме преспокойно ползал по дну краб,
а над ним колыхались медузы. Я посмотрел на
кошку. Мурка сонно потянулась всеми четырьмя лапами. Папа погладил кошку и взял ее за
лапу:
— А следы у собаки были, случайно, не такого
размера?
— Такого, — закивали мы.
— Все понятно, — сказал папа. — Сегодня ночью
пойдем купаться, сами увидите, откуда взялась
ваша собака.
— Откуда? Ну, папа, скажи! Я до ночи не доживу! — взмолился я.
Папа засмеялся:
— Это медузы светились, которых вы вчера
поймали. В конце лета цветет планктон, в это
время в нем много фосфора. Медузы им питаются, вот и светятся. Днем это не заметно, потому
что светло. А ночью — пожалуйста!
— Но они же ходили! — потрясенно прошептал
Пашка.
— Не они, а наша Мурка. Ей стало любопытно,
кто там ползает по дну. Вот она и стала ловить
краба сначала одной лапой, потом другой. Взболтала воду. А если медуз пошевелить, они тут же
начинают светиться.
— Папа, а как же следы? — не сдавался я.
— Кошка, видимо, лапами медуз задела, а потом пошла по полу. Вот вам и светящиеся следы.
А вы сразу про собаку Баскервилей подумали,
фантазеры. Сегодня, кстати, по телевизору кино
про динозавров будет.
— Ой, динозаврики! — обрадовался Пашка.
Папа строго посмотрел на меня:
— Никаких страшных историй на ночь!
— Угу, — пробурчал я.
Мы выпустили в море краба и медуз, а из освободившейся канистры сделали террариум — посадили туда ящериц. Только домой брать его
не стали. Понаблюдали за ящерицами, а потом
выпустили. Фильм все-таки «Парк юрского периода» назывался.
